Эту историю в нашей семье уже больше ста лет передают из уст в уста, потому что случилась она с одной нашей прапрапра-родственницей – родной сестрой моей прапрапра-бабушки. «Не тронь злоцветы, что на изломе осени из мерзлой земли появляются! Бес утащит!» - говорили матери дочерям своим. И сейчас говорят…
В семье той, где все это произошло, рождались только девочки. Глава семьи Федор Алексеевич очень любил свою жену Антонину Васильевну и все ей прощал. Антонина была женщиной необыкновенной красоты. И дети, что у них родились были очень красивыми. Все белокурые и голубоглазые – на ангелочков похожие. Девочки, что постарше выглядели как барские дочки – волосы всегда чистые блестящие, собранные в тугие золотистые косы. Рубахи чистые накрахмаленные, сарафаны красные да бордовые в пол. Антонина сама их вышивала, рук не жалела. Каждая должна была быть завидной невестой, что бы выйти замуж, как только время подойдет. Очень следила Антонина за своими дочерями: и за тем как выглядят, и как ведут себя. А иначе замуж не выдать! Семья у них хоть и зажиточная была, но не богатая. И все в ней бабы, кроме отца.
Бывало, соберет она девок своих в кружок, сольет рассол огуречный из бочки и заставляет всех руки окунать, даже самых маленьких.
- Матушка, зачем это? – спросит дочь какая.
- А затем, что бы руки гладкие да белые были, и ногти крепкие и чистые. Окунайте, кому сказала!
Те, что помельче то с радостью бултыхались в рассоле, а что по старше нос воротили, но матери не перечили.
Многим она их премудростям женским учила и все ради одного – что бы замуж удачно выйти!
Самая старшая - Анна - матери никогда не возражала, послушная дочь была. Говорила мало, всегда только улыбалась тихо в ответ. И улыбка у нее приятная такая, лучезарная была. Антонина с Федором уже и жениха ей присматривали, дочери 17 лет, замуж совсем скоро. Но и не спешили, Анна была очень красивая и они ждали, кто побогаче посватается. А сваты откуда только не приезжали!
Анна часто, с матерью, в лес ходила. Трав душистых для чая соберут, ягод в сезон. Тяжелой работой девицу никогда не нагружала, да и сама Антонина все больше по дому занималась. В поле работать не ходила. Помощница у нее была Мария Игнатьевна – тетка Федора – вековуха. Замуж ей выйти по молодости не удалось из-за того, что косая на один бок. Как только у Федора свои дети пошли он тетку из родительского дома и взял – жене помогать.
Когда Аннушка постарше стала, то начала бегать в лес без матери - с подруженьками да с младшими сестричками. Соберутся, бывало, корзинки возьмут, да бегают по опушке – балуются. Так с полупустыми домой и возвращаются. Мать их отругает и делами нагрузит – кого зерно перебирать, кого горницу мести. Только Анну никогда не наказывала, только пожурит ее и все. Но никто не обижался, все знали Анна на выданье, сваты чуть ли ни каждый день ездят.
Как то, выдалась сухая поздняя осень, как раз накануне Аннушкиного 18-летия. Антонина, будучи опять в положении, гостила у своих родителей в соседнем селе. А в родной деревне свадьбу гуляли. Соседкиного сына Григория на богатой вдове женили. Богатая свадьба была, помещик с семьей в гостях был. Федор Алексеевич сам пошел, да Анну с собой взял, как самую старшую. Остальные с Игнатьевной остались дома.
Барин, владевший землями, хороший человек был. Всегда учувствовал в жизни односельчан. И жена у него Татьяна Николаевна женщина кроткая, никого не обижала. Она была не здешняя и наполовину иностранка, мать ее немка, а отец - младший сын графа поморского. Часто к ней родичи приезжали – немцы, погостить. Так и в этот раз, привели они на свадьбу к Гришке барина немецкого! Роста невысокого, не худой и не толстый, борода и усы рыжие, сквозь волосы, со лба спускающиеся, глаза серые смотрят – холодные такие. Все на него с любопытством смотрели. Одет был в бархатный черный камзол да и штаны такие же, цепь золотая с часами, рубашка белая и брошь сияет на узле шелкового галстука. Необычно был одет для наших земель, но видно, что богато.
Свадьба в самом разгаре, столы от яств ломятся, чаши у всех полные, а все то и дело на немца поглядывают. А сам немец-то глаз с Анны не сводит. Как уставился на нее, так и сидит пялится! Приглянулась она видимо ему. Но где он – барин, а где она – девка деревенская, хоть и красивая.
В начале ноября стало подмораживать и пришла пора собирать калину. После первых заморозков она горечь теряет и бывает очень вкусная. Антонина решила до зимнего поста у родителей остаться, благо за своими было кому приглядеть. Федор бочки да кадки свои дубовые на ярмарку повез, самое время было ими торговать: после летних заготовок наступала пора скотину забивать, как морозы начнутся. А хранили тогда сало, мясо в деревянной утвари. Он бондарем был, летом в поле работал, как и все, а весной и осенью по дереву мастерил, зарабатывал хорошо. Мог и бочки, и мебель сделать, легко дерево ему поддавалось. Дом сам просторный да добротный построил. Осталась с девками Мария Игнатьевна, ворчливая, но добрая вековуха. Федору она очень благодарна была за то, что приютил, не глядя на ее изъян физический, кров и пищу дал и она ему и его жене платила чем могла – за детьми смотрела, по хозяйству помогала.
- Ты куда это собралась? – Игнатьевна стояла посреди горницы подбоченясь. – Помоги тесто на пироги замесить, а я пока похлебку сварю.
- Не могу, бабушка, калину собирать надо. А то олеговы босяки все обдерут да на базар снесут! Останемся без калины. Матушка вернется, пост начнется, а ягоды нет осенней.
- Одна пойдешь?
- С Катериной и Ольгой договорились у барского дома встретится. Да мальчишки с нами побегут – Ольгины братья. А я Лизоньку хочу с собой нашу взять.
- Смотри! Калину собирай, а злоцветы - не тронь! – погрозила пальцем Игнатьевна,
- Да ты что, ба? Какие еще цветы? – засмеялась Анна. – Осень на дворе! Нынче мороз всю траву побил. Уж и грибов даже не осталось в лесу, а цветов и подавно.
- Не про обычные цветы я говорю, а про бесовы. После первых морозов лезут поганые прям из земли, оттуда, - Игнатьевна в пол рукой указала, - из черни самой дьявольской, когда ничто другое уж не растет. Тронешь их – и бес тебя утащит! А откажешься с ним идти - век тебе в девках сидеть. Станешь как я – порчена…
На глаза Марии Игнатьевны навернулись слезы. Анна подошла и приобняла женщину. Тяжко быть вековухой! Анна искренне жалела родственницу за выпавшую ей долю.
- Да мы ягод наберем и обратно. Еще за светло вернемся. Лиза, лукошко бери и пошли!
Лес был сухой, коричнево-черный. Только ягоды калины, кое-где все еще покрытые инеем, ярко краснели на угрюмом фоне засыпающего леса.
- Анютка, смотри, барин за нами увязался.
Собирая калину, девушки с интересом наблюдали, как неподалеку между деревьев с резной тростью ходит немец.
- А что это у него за клюка в руках? Хворый что ли?
Заливистый женский смех разлетался по сторонам.
- Грибы поди ищет!
- Да какие сейчас грибы? Если только жёлуди, что кабаны не доели!
Девушки продолжали смеяться.
- За Нюткой он нашей увязался, - прервала смех одна из подруженек Анны.
Стал молодой немец за Анной с тех пор ходить, куда она - туда и он. Настырный такой! Совсем совести нет!
А там пост начался, Антонина вернулась и разрешилась прям в конце декабря еще одной дочерью.
Роды были тяжелые и к рождеству у Антонины началась горячка. Пока Игнатьевна за младшими смотрела, Анна за матерью ухаживала, да малютку качала.
Зима мягкая в том году была, но снежная. Пойдет Анна мха из под снега наберет, в щёлоке вымочит, высушит да матери подкладывает. И малютке в люльку по надобности.
Пошла однажды в лес одна, а барин за ней следом пошел. Стал он ее в лесу уговаривать с ним бежать, любить обещал, заботиться. А про жениться - ни слова! Да и как жениться то? Он дворянин, хоть и мелкий, а она дочь простого крестьянина.
Когда Анна отказала ему, стал серебро предлагать, брошь свою фамильную отдать хотел, старинную - с жемчугом и изумрудом. Но Анна была непреклонна. Не так ее родители воспитали, что бы честь свою на добро выменивать. Наотрез сказала: "Нет!"
Решил барин, раз по хорошему уговорить не получается, по плохому поступить. Стал ее прям в лесу принуждать. Вырвалась Анна и кинулась в лес бежать, в самую чащу глухую.
Бежит девица, сердце бьется, грудь огнем горит, силы кончаются, а немец ее догоняет. Уже и счет времени потеряла и кругом ничего не узнает. Выбежала на просторную поляну, глядит, а кругом прям из земли мерзлой, из под снега цветы растут. Стебельки как прутики, листочков нет, а сами цветы черные-пречерные , крохотные такие...
На этой поляне ее барин и нагнал.
- Попалась, негодница! А вот я тебе покажу, как от меня бегать!
- Пусти, окаянный! Пусти!..
Кричала Анна, на помощь звала, да кто ее услышит в глубине глухого леса? Там ведь ни одной живой души нет.
Когда совсем дело худо оборачиваться стало и Анна поняла, что все, пропала она, не совладать ей с барином, появился на поляне то ли человек, то ли просто тень. Весь в черном, голова в капюшоне понурая, лица и вовсе не видно. Достал плеть и как барина того хлестанет! Сначала по спине, а когда тот вскочил, то и по лицу огрел.
Не ожидал такого немец, взвыл и давай бежать туда откуда прибежал. Несется что есть мочи, спотыкается, за лицо держится, а по снегу за ним капли крови остаются.
Перевела дух Анна, а тень ей руку протягивает. Черная рука, кожа гладкая сухая, пальцы тонкие... Не стала Анна к незнакомцу прикасаться, сама встала, отряхнула снег и говорит:
- Я пойду. Мне домой надо. Спасибо вам, дяденька, что в обиду не дали.
И смотрит во все глаза на своего спасителя.
- Постой, - вдруг раздался глухой сильный голос из под капюшона. - Путь тебе укажу.
Так и шли сквозь лес рядом Анна и то ли тень, то ли человек. Ничего он ей больше не сказал, а когда довел до знакомых мест, протянул девушке веточку злоцветов. И Анна их взяла...
Ой и наделал барин немецкий шума в деревне когда вернулся! Бессовестный, прибежал и всем рассказал, что встретил в лесу Анну с дружкой ее.
- С любовником по лесу ходила, а меня увидел тот и давай хлестать плетью за то, что им помешал! Чуть не убил, еле ноги унес! - на каждом шагу передавали люди друг другу слова родственника барыни.
Морда заетая его долго не заживала. Вызвали лекаря из города. Он осмотрел молодого барина и сказал, что эта рана на удар плетью не похожа. Больше смахивает на коготь зверя какого-то, оттого и не заживает долго. К весне кое-как его подлатали, да отправили туда откуда родом.
Барский родич уехал, а позор остался на Анне тяжким грузом лежать. Мать ее поправилась, но ходила с тех пор печальная. Сватья сразу ездить перестали, замуж Анну больше никто не звал...
Но время идет, люди подзабывать о той истории стали. Только Анна обо всем помнила. Да и как забыть то? Идет по лесу, а тень поодаль движется, ни близко не подходит, но и не пропадает совсем. А Анне и не страшно более, даже наоборот интересно, то и дело в сторону на незнакомца поглядывает. Стало ей даже одной нравится в лес ходить.
Приходит Анна как то на поляну осенью, расцвела в полную силу - похорошела пуще прежнего. Села меж злоцветов и говорит вслух, словно сама себе:
- Матушка с батюшкой мужа мне подыскали, засиделась я в девках. Замуж меня выдать хотят, сразу после поста до святок свадьбу сыграть решили.
Ничего ей тень не ответила, только тяжкий стон разнесся по сторонам.
- Жених из города, мещанин. Увезет меня, стану городская дама, - продолжала Анна. - Местные на мне боле жениться не хотят.
Тень стала приближаться к Анне и приняла человеческие очертания.
- Будь моей невестой, а когда придет темный час и женой назову. Жить будешь долго и красота твоя не угаснет никогда.
- Да как жить то с тобой? Ты то ли человек, а то ли нет.
- С тобой человеком буду, пока марены цветут. А когда весна и лето придут - буду тенью подле тебя. Охранять да оберегать от зла всякого стану.
- Тетка отца моего говорит, что ты зло и есть.
- Не слушай никого. Дай руку!
Анна робко протянула к нему белую ладошку. Он аккуратно взял ее и посмотрел девушке в глаза. Тут Анна и увидала его лик: черный овал, плотные тонкие губы и острый взгляд смоляных глаз.
Отпрянула Анна и руку одернула.
- Не бойся меня.
- Как не бояться? Ты дьявол во плоти!
Раскаты то ли дальнего грома, то ли чьего-то мощного смеха раздались в воздухе.
- Я не дьявол, Анна... Чую, что не безразличен тебе.
Он был прав, Анну уже давно тянуло к чёрному, спасшему ее прям на этой поляне менее года назад. Вод ведь как! Сердцу не прикажешь.
- Не буду тебя торопить, сама решай. Возьми венок, - знакомая чёрная рука протянула Анне несколько веточек злоцветов, сплетенных в легкий воздушный венок. - Наденешь венок из марен на чело - приду за тобой, где бы не была!
Сказал это, нагнулся и положил венок из черных цветов у ее ног, а потом ушел в лес. Анна постояла-постояла, да побоялась взять венок. Что родные скажут? Перешагнула через него и пошла. Возвращалась одна, тени поблизости не было.
- Собирайся, Нюта! - мать в одной руке держала маленькую Настёну, а в другой перебирала ленты. - Сваты едут.
- Какие сваты, матушка? Пост же!
- Какие-какие? Такие! Они горожане им что пост, а что мясоед - все едино! Свадьбу под первое число сыграть хотят. Одевайся! И вот эту ленту в косу вплети.
Антонина бросила на топчан алую ленту, которую отец купил ей на осенней ярмарке.
Ох и хороша была Анна в этот день! Сарафан в пол красный, по подолу золотом вышит, алая лента вокруг чела и в золотистые косы вплетена. Бледная только очень. Но оно и понятно! Сваты приехали, переволновалась девица.
Жених в возрасте, чин имеет, на жаловании. Вдовец бездетный. В городе у него дом небольшой, живет с матушкой своей. Той уход нужен, а ему жена.
Увидела Анна его, да его манеры и стало ей тошно. А деваться некуда.
Договорились о свадьбе: решили сыграть по-тихому, в узком семейном кругу, пост все же на дворе. Приданное за Анной Федор хорошее подготовил: перину, подушки пуховые, несколько мотков ткани сатина и шерсти суконной, серебра немного.
Осталось Анне в девках ходить две недели.
Пошла она в лес и давай беса кликать, а тот не идет да не идет. Пришла тогда она на поляну и давай злоцветы рвать и венок плести, а ветки ломаются, лепестки осыпаются. Расплакалась Анна, да горько так... Пожалела, что бесов венок в прошлый раз не надела и вслух об этом сказала.
Вышел бес к Анне, она подбежала и в объятия к нему кинулась.
- Не хочу ни за кого замуж! Твоей невестой стать хочу!
Достал бес злоцветы из под плаща своего, склонила девица голову перед ним покорно и надел он на нее дьявольский венок. Сгустилась тьма вокруг, Анна сильнее к нему давай прижиматься. А тьма вокруг колышется, шипит, завывает...
- Не бойся, теперь это родичи твои.
Оглянулась Анна, а вокруг - это не тьма, а нежить потусторонняя, вышли ее поприветствовать. Лица у кого черные, у кого белые как снег, глаза красным горят, зеленым... И есть среди них чёрные совсем - древние духи первородные, такие же, как суженный ее... Бесы это - из пустот подземных, что живут на земле испокон веков, рядом с людьми.
Бес как и обещал принимал облик человеческий пока черноцветущие марены лезут на свет божий из пустот подземных. В этом облике находится рядом с возлюбленной с ноября по март. Остальное время, когда в полосе нашей природа оживает, бес только духом бесплотным носится над просторами.
Судьба Анны не завидна. Живет она с тех пор ни жива ни мертва - нежить одним словом. То в пустотах земных прячется, то на свет божий выходит. Говорят, если кто из рода нашего кликнет ее в чаще лесной, она выходит. Помочь может, кому со здоровьем, кому с женихом. Сама не разговаривает, только выслушает, кивнет, да в темень лесную возвращается. Красота ее не померкла, а наоборот ярче стала. А вот счастлива она или нет - да кто ж ее теперь знает?
Свежие комментарии